Руководствуясь чем угодно, но не мозгами, позволила себе повернуться к нему всем корпусом и оседлать сверху, перекинув ноги по обе стороны от его ног. Моя юбка задралась непозволительно высоко, зато внутренняя часть бедер смогла прочувствовать каждый сантиметр возбуждения мужчины. Я раскачивалась на нем с каким-то ненормальным удовольствием, чувствуя, как Морган углубляет поцелуй все сильнее и сильнее.

Пробиться сквозь его напор было чем-то невероятным, но, пребывая на грани экстаза, попробовала вклиниться в игру. И Пол Морган принял этот вызов… Наши языки сражались не на жизнь, а на смерть, вызывая чувства, о которых я и не подозревала.

Я чувствовала, как его член дрожит под брюками, и больше не ощущала себя единственной ненормальной, которая может кончить от поцелуя и контакта через ткань. У меня появилось какое-то маниакальное желание заставить мужчину кончить так, без особой стимуляции…

Я заставила его прервать поцелуй, слегка прикусив язык, но пока он недовольно рычал, прижимая меня все крепче и крепче, опустила губы на его подбородок. Затем чуть ниже… и уже знакомо прошлась языком по его кадыку, получив новую пульсацию члена и стимуляцию меня, которая буквально срослась с его ширинкой.

Язык осторожно прошелся по жилке, а мелкие волосы на его голове встали дыбом. В этот момент окончательно сорвало крышу, и я прикусила его кожу, погладила языком, а затем засосала совсем не с детским напором. В этот момент я услышала его шумный выдох сквозь зубы, затем его член резко дернулся и я поняла – это была его разрядка. Одного этого мне хватило, чтобы кончить самой. И, черт побери, я никогда так бурно не кончала от стимуляции клитора, да еще и через одежду.

Мое тело содрогалось, словно в припадках эпилепсии, пока губы все еще были на шее Моргана. Пол заставил мое лицо подняться к нему, пока еще эффект от оргазма действовал на обоих, и я успела уловить нечто новое в его глазах, прежде чем он осторожно и нежно поцеловал меня… Его черные глаза горели и излучали тепло, способное согреть мир. Казалось, Пол сейчас под кайфом и совсем не владеет собой. Не будь этот мужчина без сердца, я бы поклялась, что он чертовски сильно влюблен.

– Ты больше не будешь спать у Кости и ходить в его вещах. Просто предупреждаю, чтобы это потом не было для тебя сюрпризом, – отстраняясь, уверенно сказал он мне, возвращая в реальность. – У тебя огромный выбор: твоя собственная квартира, мой загородный дом. Могу даже выделить тебе номер в гостинице…

– Я работаю в профкоме, и мне нужно пару месяцев отпахать там, чтобы снять у тебя номер на сутки, – сбивчиво прошептала я, пока расправляла юбку, перелазила на свободное место сбоку, а главное – не смотрела ему в глаза. Еще никогда в жизни мне не было так стыдно!

– Настя, я могу взять тебя на работу к себе! – внезапно сказал он, и, не сдержавшись, я все же позволила нашим взглядам встретиться. Но тут же покраснев как вареный рак, засмотрелась в окно. Почему он смотрит на меня… так?! Так, что все внутри переворачивается…

– По блату? Пол… Кажется, ты вообще не слышал то, что я говорила тебе вчера.

– Слышал! – начиная закипать, прорычал он. – Не бывает такого, что все появляется в одночасье! Ты хочешь полной самостоятельности? Так вот работай на нее годами, а не окунайся во все это дерьмо с головой сразу.

Мои уши резала брань от человека, который якобы не был коренным россиянином. Наверное, эта ситуация вконец выводила его, если он позволял себе употреблять такие слова, снова возвращаясь к американскому акценту. Это было бы комично, не вслушивайся я в смысл.

Наконец увидела здание моей альма-матер на горизонте и, выдохнув с облегчением, нетерпеливо положила руку на дверцу.

– Я заберу тебя после занятий, и мы обсудим эту тему снова. У тебя есть прекрасная возможность обдумать все еще раз, – сказал он вместо прощания, но я ощутила, что в этом вопросе могу спорить.

– Нет, Пол. Просто пока. Спасибо большее, что… подвез. И… за все остальное тоже! – джип остановился у самых дверей, и я выбежала, даже не оборачиваясь. Мой быстрый шаг и нервы можно было списать на то, что опоздала на профильную пару. Только вот когда заходила в холл, взгляд упал на зеркало: опухшие губы, потерянный вид, смятая одежда. Выглядела так, словно меня только что оттрахал в подсобке местный преподаватель… Как тут идти на пару?

Наскоро забежав в дамскую комнату, я подправила макияж с прической и отправилась на занятия. Успела на середину контрольного теста. Преподаватель не разрешила мне его написать, к тому же засчитала пару как прогул. Я не стала спорить только потому, что запросто могла записаться к ней в персоны нон грата, которых она всегда заставляла сдавать ее предмет по десять раз, вплоть до приема с комиссией.

Кое-как дотянув до звонка, побежала на кафедру зарубежной литературы к профессору Владимиру Марковичу, а по совместительству и моему куратору курсовой. Сегодня аудитория была заполнена преподавателями, но нужный мне старик сидел у компьютера и ожил только тогда, когда я коснулась его плеча свой ладонью.

– О, Валевски пожаловала! – презрительно выплюнул он, забыв о вежливости и обращая на меня внимание всей кафедры. – И как вам не стыдно, взрослой и умной девушке, было сдавать… это?

В припадке бешенства Владимир Маркович резко протянул мне курсовую, но я не успела поймать, и листы рассыпались перед ногами.

– Но вы ведь читали раньше работу и сами говорили, что мысль изложена грамотно и… – в глазах собрались слезы понимания, что прилюдного унижения уже не избежать, но, сжав кулаки, я сделала серьезный вид и собралась.

– Работа прекрасная… Жаль, написана не вами! – мужчина повернул ко мне монитор компьютера, где были результаты проверки на плагиат. – Хорошо, что придумали программы, которые показывают истинное лицо таких мерзких лжецов, как вы. Семьдесят процентов списано с кандидатской работы Жильцова Геннадия Семеновича!

Аудитория затихла, и все посмотрели на меня. Все в нашем вузе знали, кто такой Жильцов – ректор университета. И теперь взгляды были не просто ошарашенные, а убийственные и полные презрения, ведь доброго старика любил и почитал каждый.

В этот момент Владимир Маркович с чувством ударил по столу и, саркастично смеясь, повернулся к коллегам с риторическим вопросом:

– Нет, ну это нужно же иметь такую наглость?! Или даже в таком вопросе вы, дорогая, рассчитывали на помощь папочки?

– Я ничего не воровала и писала сама. Причем большая часть текста из моих личных исследований и мыслей, а не книжная литература! – сжав кулаки и глядя только на преподавателя, заключила я. Говорят, правду говорить не страшно… Почему же так скрутило живот, трясет и подгибаются коленки? А еще безумно сложно сконцентрировать взгляд из-за неконтролируемого головокружения и тошноты.

– Милочка, – вкрадчиво протянул куратор, поворачиваясь ко мне, – я передаю вашу работу и результаты программы ректору, и он сам будет решать, что с вами делать. Но я бы на вашем месте собирал вещи…